дворике был разбит небольшой сад, в котором заботливой рукой были высажены нежно благоухавшие белые и красные кусты роз. На невысоких магнолиях, росших вдоль забора, красовались крупные белые цветки; от них исходил совсем забытый Варварой аромат. Когда-то у ее мамы была маленькая бутылочка одеколона с картинкой точно такой же магнолии, и запах этот напомнил Варе детство.

Оказалось, что Алинин дом практически парил над морем, взгромоздившись на холм. От калитки вниз, к песчаному пляжу, вела широкая, хорошо протоптанная тропинка. Стоял конец мая. Уже было довольно жарко, но с моря дул освежающий бриз, и Варвара решила не терять время, сразу идти на пляж. Хозяйка Алина, словно угадывая ее мысли, протянула ключ.

— Второй этаж, дверь налево. Чемодан отнесут, не беспокойтесь.

— Я не беспокоюсь, — ответила Варвара и улыбнулась. — Я совсем не беспокоюсь.

Большая светлая и просторная комната встретила Варвару неожиданно острым можжевелово‑хвойным запахом. Варвара даже растерялась. Первое, что бросилось в глаза, — балкон во всю стену, открывавший потрясающий вид на море. Вот на этот балкон, как показалось Варе, пыталась пробраться высоченная ель, цеплявшаяся за перила своими пушистыми зелеными лапами. Лапы свешивались внутрь балкона, доставая пальцами-иглами до самого пола. На них, как новогодние украшения, зрели зеленые крепкие шишечки, источавшие немыслимый смоляной дух. Варвара вышла на балкон: ей вдруг захотелось убедиться, что дерево действительно доросло до второго этажа, что это не какая-то смешная бутафория или мираж. Несколько шишечек валялось на полу. Варвара подняла одну и поднесла к носу, вдохнула свежий аромат хвои, от которого у нее даже закружилась голова. Она подняла голову и посмотрела на раскинувшуюся перед ней бесконечную лазурную искрящуюся гладь. Вдали, по бокам от полукружия береговой линии, как своеобразные стражи, возвышались горы — хранители Крыма, и среди них торжественно высился главный страж — Карадаг. Под аркой Золотых ворот скользил маленький парусник, издалека походивший на игрушечный. Варвара так и стояла с шишкой в руке, остолбеневшая от такого щедрого и доступного ее взору величия природы. Она вдруг подумала, что эта бесподобная красота царила здесь всегда, и пожалела, что не приехала сюда раньше.

Она вернулась в комнату и только сейчас заметила уютный диванчик, обитый гобеленовой тканью, напротив которого на комоде стоял телевизор. Тут же оказался и ее чемодан, про который она, любуясь морем, совсем забыла. Первым делом Варя извлекла из чемодана маленькую картинку с крымским морским пейзажем (уходя из собственной квартиры, будто изгнанница, она захватила ее с собой) и поставила ее на телевизор.

— Спасибо вам, Ираида Михайловна! — прошептала она. — Вы же знали, да?..

Развесив вещи в шкафу, разложив гардероб по ящикам комода, Варвара натянула купальник, накинула сарафан, надела широкополую соломенную шляпу с пестрой лентой и сунула ступни в босоножки. Отражение в настенном зеркале подтвердило, что теперь его помолодевшая и похорошевшая хозяйка была готова идти на свое первое в жизни свидание с морем.

Дорожка, ведущая к пляжу, круто вилась по холму вниз, спускаясь к песчаному берегу. Варвара робко засеменила мелкими шажками, временами опасливо хватаясь за ветки растущего по обочине кустарника. Морской бриз не заставил себя ждать и ошеломил путницу острым запахом моря.

Варя отпустила ветку кустарника, глубоко вдохнула живительный морской эликсир-амброзию, улыбнулась, сорвала с головы шляпу и легко побежала вниз, на долгожданную встречу со счастьем. До нее доносился шум прибоя, взбудораженный, резкий крик чаек, а все вокруг звенело, горланило веселыми воплями, обволакивало мир неправдоподобно пронзительной синевой.

Она вдруг почувствовала себя безумно молодой и, бросившись на горячий песок, растянулась на спине, подложив под голову шляпу. Стараясь не моргать от ярких солнечных лучей, уставилась в высокое голубое небо, вдыхая бесподобный запах свободы… Но лежать долго она не могла. Вскочила, стянула через голову сарафан, кинула его за спину и побежала к зовущим ее волнам. Не прогревшаяся еще вода поначалу леденила ступни, но потом сменила гнев на милость и потеплела, словно разрешая войти, поплыть и слиться с морем, стать его частью. Варвара чувствовала, как море забирает всю ее усталость, обиду, злость, тоску, вливая вместо них новую радость жизни и новые силы. Прошлое стало терять четкие болезненные очертания и расплываться: разрыв с Димой, Алинино решение остаться с отцом, грудастая Беата за ее кухонным столом, утраченная мамина квартира… Казалось, белая морская пена поглотила все Варины переживания, унеся их в невозвратную синеву.

— Боже! Какое счастье! — выдохнула Варвара.

— И впрямь счастье! — подтвердил чей-то голос за спиной.

Варвара обернулась. Совсем рядом, на берегу, стоял улыбавшийся Богдан.

— Да я вот подумал, — развел он руками, — такой день хороший, сестру давно не видел, про море уже и не говорю, все работа да работа…

Несмотря на логичные объяснения Богдана, Варвара понимала, что дело вовсе не в них, что иная причина привела его на этот берег, и от этого сердце ее начало тихонько звенеть. И она сделала шаг к берегу…

Геннадий Шалюгин

Спящая почка (грустная повесть из недавнего прошлого)

Июль, по крымской традиции, выдался изнурительно-жарким. В августе пошли дожди, температура разом упала градусов на восемь. Мутное от вливаний море колотилось в бетон. Курортники захмурели.

— Пропал сезон, — поникли привокзальные бабки.

Крым на глазах пустел. Широкие лимузины в тучах водной пыли уносились на Симферополь; продавцы лука в окружении фиолетовых гирлянд сиротливо жались к обочинам. Накануне НТВ слило на Крым очередной заказной пиар. Перед началом сезона обычно сообщалось, что на Южном берегу либо геморроидальная лихорадка, либо засуха с наводнением, либо разгул бандитизма, усугубленный перебоями с водой… Заказчиками, как гласила молва, были московские фирмы, зарабатывающие на турах в Турцию, Испанию и Египет. На сей раз из репортажа следовало, что сладкий ялтинский лук взращивают на отходах человеческой жизнедеятельности. Знаменитый лук в одночасье стал изгоем.

Надо же придумать! Нечто подобное в совковые времена имело место в международном масштабе. На ялтинских очистных сооружениях отходы разделяли на жидкую и твердую фракции. Жидкую сливали подальше в море, твердую брикетировали и отправляли в братскую Болгарию. Отменные томаты вызревали на нашем удобрении! Любимое лакомство советского человека! После употребления помидоры в сублимированном, так сказать, виде снова уплывали в Болгарию… Цикл повторялся… Казалось, так будет вечно. Оказалось иначе. Кругооборот замкнулся в родном отечестве.

…Часов около десяти капитан милиции Коваженов, отряхнув фуражку, ступил на порог отделения. Настроение — будто наелся пресловутого лука. Вернулись с вызова в Санаторный переулок: там воры ограбили богатую квартиру, а заодно размозжили голову соседской старушке. Хозяева, казалось, предусмотрели все: окна в решетках,